ФОРУМ ЛЮБИТЕЛЕЙ КОЛЛИ И ШЕЛТИ

В !969 году я впервые пришла в Краснодарский клуб служебного собаководства, в этом же году у меня появилась моя первая собака - догиня Лаки. В клуб я ходила часто. у меня появились новые друзья.
В клубе довольно часто бывал пожилой мужчина с колли рыжего с белым окраса (так тогда писали в родословных) по кличке Дик. Друзья рассказали, что это активист клуба, участник войны. писатель, очень интересный рассказчик.
Мне не удалось лично познакомиться с Юрием Юрьевичем Проданом, но в 1969 году Краснодарским книжным издательством была выпущена в свет его книга "Двое с пятой заставы".
В этой небольшой книге есть два рассказа, посвященные колли.
Поскольку книга вышла тиражом 15000, думаю, что мало кто из форумчан ее читал.Я хочу предложить эти рассказы Вашему вниманию.
Сканировать не получится из-за мелкого шрифта и плохого качества бумаги, поэтому буду набирать текст сама.

Мякдея, ждем!
Конечно, это большой труд - набирать текст вручную. Но, наверное, рассказы этого стоят.

НА МИННОМ ПОЛЕ

- У собаки нет рассудка, только одни рефлексы... Так говорит наука. А мне, вы знаете, иногда кажется,что тут ещё что-то есть, помимо рефлексов. Иначе трудно объяснить все его, Наура, поступки. Очень уж логично он действует иной раз...
Наур - специалист по минному делу. Он не хуже любого сапёра разбирается в противотанковых и противопехотных минах. Для миноискателя, а мы его считаем чутким прибором, тридцать сантиметров - предел, глубже он и паровоз, закопай его в землю, не обнаружит.Наур же со своей длинной мордой - такие только у колли, да ещё у борзых бывают - за два метра мину или фугас почует. Миноискатель зудит на любой осколок, ему лишь бы металл нащупать. Наур подходит к этому делу творчески. Осколок не пахнет немцем, все запахи окалина забивает. А от мины так и разит фашистом, ну и толом, конечно. У пса, как учует её, по всему хребту шерсть дыбом становится. Сидит перед ней как по инструкции положено, а сердце у него от злости колотится. От немецкой мины его прежний хозяин погиб, ошибся в первый и последний раз. Наур тогда одной контузией отделался. Он этот запах на всю жизнь запомнил.

Собака с мирным характером, а ненависть к врагу у неё человечья. Разве это объяснишь одними рефлексами?
В блиндаже у разведчиков было тесно и накурено. Обитатели его с интересом поглядывали на большую лохматую собаку, рыжую, с белой грудью и таким же воротником. Они слушали рассуждения ее проводника, худощавого сержанта с задумчивым лицом. Фронтовая коптилка из снарядной гильзы подслеповато мигала в табачном дыму. Собака лежала в углу, дым ей не нравился, она отворачивала длинную острую морду в сторону выхода из блиндажа, завешенного плащ-палаткой. Разведчики и сержант-сапёр сидели в полном снаряжении, с оружием, дожидаясь командира роты, вызванного в штаб.
_ Скажи, дорогой, что за порода такая - колли? - спросил сержанта лейтенант с глазами, похожими на чёрные блестящие сливы. - В первый раз слышу...
- Овчарка, - охотно пояснил сержант, - одна из древнейших пород пастушьих собак. Вы, наверно, знаете немецкую овчарку, кавказскую...
- О, кавказскую я хорошо знаю! У нас в горах она овец пасет. волка встретит - с волком будет сражаться... Задушит его!
- А колли - шотландская овчарка. Она овец пасет во многих странах. Дрессируется и по другим специальностям.
- Как же она мины находит?
- Чутьём, - улыбнулся сержант. - Чутьё у неё тонкое.
- Да...- скептически протянул чей-то голос из-за облака табачного дыма. - Выходит, дожились мы... Дошли до ручки! Сапёров сколько ни ходило с нами. а "языка" мы так и не увидели. Немцы, брат, тут таких заграждений накрутили, что сам чёрт ногу сломает. А ты говоришь: собака!
Недоверчивый голос принадлежал телефонисту с пышными усами, согнувшемуся над аппаратом рядом с овчаркой. Сапёр хотел сказать, что хотя они с Науром впервые выходят на передовую _ обычно собаки работают на разминировании там, где войска уже прошли,- но Наур способен на чудеса, если постарается. Он не успел сделать этого _ плащ-палатка приподнялась, впуская в блиндаж поток сырого холодного воздуха. Показались ноги, а затем и голова коренастого круглолицего крепыша, командира разведроты. Он с ходу бодро скомандовал:
Приготовиться!
Разведчики поднялись. Хорошо подогнанное снаряжение не скрипнуло, не звякнуло. Командир стал уточнять задачу.
Темнота была такой густой, что казалось - воткни в неё штык, и он не упадёт. Чёрное месиво из грязи и тумана переплетено рядами кольев с колючей проволокой, проволочными спиралями, утыкано фугасами и минами. В нём саперы должны были проложить путь разведчикам.
Как ориентировался в этом хаосе проводник собаки, трудно было представить. Он изредка поглядывал на светящуюся стрелку компаса, указывая направление Науру. А тот работал также уверенно, как и днём, старательно обнюхивал каждую кочку, чутко ловил незнакомые звуки и запахи. Собака и человек медленно продвигались вперёд, замирая при дрожащих в тумане вспышках ракет, пригибаясь под прочерками трассирующих пуль. Группа разграждения - такое громкое название носила эта пара, сержант Волошин и шотладская овчарка Наур.
Группа захвата во главе с лейтенантом ползла немного позади. Сержант слышал тяжёлое дыхание разведчиков, месивших локтями и коленями клейкую грязь. По пути. проложенному Волошиным, им предстояло проникнуть в расположение противника и добыть пленного любой ценой. Отход их после выполнения задачи должна была прикрывать ещё одна группа с двумя пулемётчиками.














[/quote]

Наур работал деловито и осторожно. Перепачкавшийся в грязи, он совершенно сливался с землей. Белым остался только кончик его хвоста, и по нему ориентировался Волошин, отпустивший поводок собаки на всю длину.
Первую мину Наур нашел, когда командир разведчиков начал уже терять терпение. Волошин почувствовал, как его дергают за ногу - лейтенант тянул за шнур, привязанный к сапогу сапера. Сержант отозвался двумя условленными рывками:"Спокойно, все идет нормально". И в это время пес встретил что-то подозрительное и молча сел, как его учили.
- Хорошо, Наур - поощрил собаку проводник и тотчас приказал ей лечь - чтобы не зацепила шальная пуля. - Что ты тут разыскал?
Волошин подполз к Науру и лег рядом с ним. Пес ткнулся носом в его забрызганную грязью щеку и негромко взвизгнул. Сержант осторожно протянул руку вперед и нащупал проволочную спираль. Тревожная мысль обожгла его: вероятно. здесь установлены мины со взрывателями натяжного действия.
Каждая проволочка от взрывателя подсоединена к спирали. Зацепишься за спираль, потянешь ее - и целый участок минного поля взлетит на воздух!
Нет. такая система для немцев была бы нерентабельной. Все мины не должны сразу подорваться, образовав готовый проход для противника. Может взорваться часть из них, остальные просто прикрыты набросанными сверху шлейфами спирали. Но как разгадать систему их установки?
Наур терпеливо сопел над ухом Волошина, не сдвигаясь с места: я, мол, свое дело сделал, теперь очередь за тобой.
"Ну, Вадим Александрович, рискнем!" - подбодрил самого себя сержант и начал сантиметр за сантиметром прощупывать пальцами почву впереди себя.
Ему попалась обычная противопехотная мина со взрывателем нажимного действия. Волошин тщательно исследовал ее. Сюрпризов не было. Тогда он вывернул взрыватель. осторожно извлек мину из земли и отставил в сторону, за пределы будущего прохода.
Туман. прикрывавший бойцов, стал рассеиваться. Вспышки ракет стали ярче. Похоже было, что к рассвету ударят заморозки.
- Вперед, Наур, ищи!
Но пес почему-то не двигался с места.
Что случилось?
Наур чуть слышно взвизгнул и снова сел, показывая, что поиск еще не закончен.
"Тьфу, черт!" - мысленно выругался Волошин и стал обшаривать пространство справа и слева от себя.
Перед самым носом Наура он нащупал тоненькую металлическую жилку. Она выходила из земли и тянулась вперед. Еще одна мина!
Эта была уже с сюрпризом. Металлический стакан со стержнем, готовым вылететь и разорваться в воздухе, едва кто-нибудь зацепится за проволоку, отходящую от взрывателя. А куда она отходит? Волошин проверил натяжение проволоки - оно было слабым.
Сапер решительно перерезал проволоку, затем обезвредил мину.
Вновь Наур по команде хозяина пополз вперед. Мин оказалось не так много, как ожидал сержант, но все они были разномастные и установлены по-разному. Во время поиска Волошин полностью полагался на чутье Наура. Самым трудным делом оказалось разобраться в сплетениях спиралей, обрезать часть их и оттянуть в сторону.Но для этого прежде нужно было обнаружить и снять мины - и соединенные со спиралями и установленные отдельно.

На немецкой стороне время от времени тарахтел пулемет. Искры трассирующих пуль проносились над минным полем, тогда сержант обнимал Наура, чтобы тот не вскочил, и сам прижимался к земле. Замирали они и при вспышках ракет, от которых по земле ползли причудливые шевелящиеся тени.
Волошин не заметил,сколько времени прошло за этой томительной и напряженной работой. Он не чувствовал ни холода, ни усталости, только руки его застыли и одеревенели. Проход в минном поле был проделан. Наур пополз дальше, не проявляя никаких признаков беспокойства.
По обозначенному короткими вешками проходу следом за группой разграждения тронулась и группа захвата. Вскоре они достигли оврага, по которому разведчики рассчитывали обойти боевое охранение немцев.
Шотландская овчарка по-прежнему шла впереди, обнюхивая овраг с кое-где сохранившимися сугробами, где по дну неторопливо петлял крохотный ручеек. Внезапно Наур насторожился. Волошин остановил собаку. Замерли разведчики.
Тишину переднего края прорезала близкая пулеметная очередь. Веер трассирующих пуль рассыпался над оврагом.
- Дурью мучается фашист, - тихо сказал лейтенант-разведчик, стоявший за спиной Волошина. - От бессонницы...А нам его бессонница на пользу...
И неожиданно созревшее решение он сформулировал в коротком приказе:
- Берем дежурного пулеметчика. Если их двое - придется брать обоих. Только без шума. -И уже сержанту: - А ты. дорогой, свое дело сделал, теперь дожидайся, когда мы вернемся...
Волошину оставалось теперь провести разведчиков обратно по проходу через минное поле.
Группа захвата скользнула вперед, подбираясь к огневой точке. Разведчики растаяли в темноте. Они шли бесшумно, стараясь, чтобы их сапоги не чавкали в вязкой грязи. Бойцы, которым предстояло обеспечивать отход, заняли позицию над оврагом, в редком кустарнике.
Волошин присел на корточки, запустил озябшие руки в густую гриву собаки. Наур стоял, подрагивая, - даже пышная шуба не спасала его от промозглой сырости. Им, собственно говоря, делать здесь было нечего. Сержант хотел возвратиться с Науром к проходу, но операция была для него необычной, и он решил дожидаться разведчиков здесь.

А продолжение будет ? Очень интересно....

Admin, будет обязательно.

Мякдея
Спасибо Вам большое!

Фашистского пулеметчика группа захвата сняла бесшумно, зайдя с тыла, со стороны, противоположной оврагу. Ему заткнули рот кляпом, быстро связали. Он не издал ни звука. Но кто мог ожидать, что именно в это время появится второй немец, отлучившийся с поста на несколько минут!
Немец вырос словно из-под земли, между пулеметным окопом и оврагом. Заметив что-то неладное, он сразу повернул назад. Наперерез ему бросились двое разведчиков.
Стоило фашисту крикнуть, выстрелить - и весь труд разведчиков пошел бы прахом. Обнаружив себя стрельбой, они вынуждены были бы вступить в бой в невыгодных условиях, на пятачке, пристрелянном со всех сторон. Убеги он - не миновать тревоги, может, лишь на одну-две минуты позже.
В этот момент решил вмешаться Волошин.
- Наур, фасс!
Науру не приходилось нападать на людей, пускать в ход зубы. Но когда-то давно, до войны, его учили и этому.К тому же он чуял. что человек, убегающий от него, - враг.
Говорят, что колли отличаются спокойным, миролюбивым характером. Их трудно привести в ярость. Будь у Волошина время на раздумья, он, возможно, не подал бы команды "фасс".
Сержант сам едва не ахнул от удивления, увидев, как взвился Наур. Пес мчался гигантскими скачками по склону оврага, перемахивая через кусты и промоины. Обогнав разведчиков, он неумолимо настигал бегущего врага.
Где-то слева, затмив проступившие на небе звезды, высоко над землей взлетела белая ракета. Немец обернулся и в ее неверном свете увидел мчавшееся к нему чудовище с оскаленной пастью: Наур опустил голову, густая грива на его холке поднялась дыбом.Бежавшая рядом с ним тень увеличивала его размеры.
Пулеметчик вскрикнул и, споткнувшись о кочку, кубарем покатился по земле. Наур налетел на него, рванул клыками за плечо, с рычанием стал рвать шинель. Немец, не подавая признаков жизни, лежал ничком. Когда разведчики подбежали к нему, он и не пытался сопротивляться.
Зато Волошину с трудом удалось успокоить разъярившегося Наура. Сержант опасался, чтобы пес не залаял. Но тот всегда был молчальником, не изменил он своей привычке и на этот раз.
Час спустя в сухом уютном блиндаже лейтенант докладывал начальнику штаба полка и командиру разведроты о выполнении задания. Двое "языков" медленно приходили в себя, сидя на лавке в углу блиндажа.
- Собака нас здорово выручила, - совсем не по-уставному закончил свой доклад лейтенант. - Ай, какая собака! Золотая собака! Я бы ее к боевой награде представил!
- А где же эта собака, где ее вожатый? - спросил майор.
- Они вместе с нами отходили, когда немцы сабантуй устроили. Потом чуть левее поползли. Должны уже здесь быть...
Но в траншее, где сгрудились разведчики в ожидании дальнейших распоряжений, ни сержанта-сапера, ни собаки не оказалось.

А Волошин в это время полз к минному полю, проклиная себя за свою оплошность.
Они с Науром пропустили разведчиков через проход, когда те отходили с двумя захваченными пленными. Немцы в последний момент заметили неладное на переднем крае и открыли беспорядочную стрельбу. Группа прикрытия ответила тем же, теперь терять было нечего. В небе повисли ракеты, заухали минометы. Осколок мины перерубил поводок. Когда Волошин, забравшийся в снарядную воронку, заметил, что рядом нет Наура, сплошной ливень пуль и осколков не давал поднять голову. Нечего было и думать разыскать собаку до конца обстрела.
Волошин подумал, что зря он отделился от разведчиков, когда обстрел усилился. Хотел уберечь собаку, а вышло наоборот...
Разведчики, видимо, уже заметили их отсутствие. Наша оборона ожила, окуталась вспышками выстрелов. Пехота, занимавшая первую траншею, отвлекала внимание противника от нейтральной полосы. Сержант почувствовал это, заметив. что мины стали рваться дальше, светящиеся трассы пуль пошли выше.
Волошин собрался с духом и выпрыгнул из воронки. Над его головой метались огненные искры. Вспыхивали и гасли тюльпаны ракет. Одна пулеметная очередь полоснула совсем низко, сержанту показалось, что она распорола ватную куртку на его спине. Будь автомат за спиной, а не в руке, оружию досталось бы.
Куда девался Наур? Забежал куда, ошалев от бешеной стрельбы, или попал под разрыв?
Сапер полз по знакомому пути, приближаясь к немцам. Через каждый метр замирал и прислушивался. Потом тихо звал:
- Наур, ко мне!
Можно было приказать собаке подать голос, но это значило выдать ее врагу. И Волошин продолжал искать своего друга почти на ощупь, забыв о минах, затаившихся справа и слева от проторенной им неширокой тропки.
На востоке прорезалась алая полоска. Небо заметно посветлело. Волошин думал, что его скоро смогут увидеть из немецкой траншеи. А впрочем - черт с ним, с рассветом! Лишь бы найти Наура...
Из редеющей темноты выплывали кочки, пни, воронки. Он пристально всматривался в них. Что-то забелело невдалеке от большого пня. Волошин замер. Нет, это просто остатки снежного сугроба. А еще чуть дальше?
Его зоркий глаз не мог ошибиться. Маленький грязный бугорок правее сугроба едва заметно шевелился.
- Наур, ко мне!
Бугорок зашевелился заметнее, стал медленно приближаться.
Мины! Только теперь о них вспомнил Волошин. Наур, раненный осколком или пулей, случайно оказался в стороне от проделанного прохода. Сейчас он полз на зов хозяина по минному полю.
- Наур, лежать! - дрожащим голосом приказал сержант.
Его команда звучала, как мольба. Теперь он разглядел, что Наур замер на месте, поднял голову и уронил ее снова.
Волошин, не раздумывая, пополз навстречу своему четвероногому дркгу. Он пустил в ход единственный оставшийся у него инструмент - собственные руки. Его чуткие пальцы ощупывали сырую, раскисшую землю, смешанную с пучками прошлогодней травы. Пальцы работали с лихорадочной быстротой. Волошин приближался к Науру, но еще быстрее светлело небо на востоке. Он подполз к собаке, когда ночь уже сдала свои позиции коротким утренним сумеркам с легким морозцем, предвещавшим ясное, солнечное утро.

ай, быстрее хочу продолжение, сердце бьется :scare2:

Наур потянулся к хозяину, пытаясь лизнуть руки.
- Лежать, мой хороший, лежать, миленький...
Сапер, стараясь не подниматься высоко над землей, стащил с себя ватную куртку, осторожно уложил на нее собаку. Левый бок пса был густо залит кровью, Наур чуть слышно стонал.
- Ничего, брат, потерпи! Жить будем... Нам бы только выбраться отсюда...
Волошин полз, волоча за собой Наура. Без ватника его прохватил морозец, но вскоре он согрелся, а может, перестал замечать холод.
Немцы к этому времени прекратили стрельбу. Над передним краем установилась тишина.
Минное поле осталось позади. До наших окопов, казалось, рукой подать. Но утро выдало человека и собаку врагу. Немцы заметили ползущих.
"Пак-пак! Пак-пак!" - захлопали разрывные пули, взбивая фонтанчики грязи.
"Ш-ш-ш-ш..." - зашипела и с треском разорвалась невдалеке первая мина.
Через минуту над Волошиным и Науром бушевал шквал огня.
-Все, - подумал сержант, - крышка.
Но он не сдавался. Втащил Наура в неглубокую воронку, прикрыл его собой. Пули свистели густо, в ноздри бил едкий запах тротила от рвавшихся мин.
Время тянулось мучительно медленно. Сержант приготовился лежать так весь день, до наступления темноты.
Наша оборона молчала. И вдруг там что-то произошло. С грохотом раскололась земля за передним краем. В небо взвились снопы огненных молний и устремились к немецким позициям.
- "Катюши"! - радостно вскрикнул Волошин, не опасаясь, что его услышат немцы, им было сейчас не до него.
Он схватил Наура в охапку вместе с ватником и, уже не таясь, широко расставляя ноги, побежал к видневшимся впереди окопам. Кто-то выскочил из траншеи, протягивая к нему руки.
- Осторожно, ребята, осторожно! - повторял Волошин, окруженный солдатами.
Он бережно передал свою ношу одному из них и в изнеможении опустился на дно окопа. Голова закружилась, перед глазами поплыли радужные круги. Словно сквозь слой ваты донесся до него голос:
- Командир дивизии спрашивает: отошли ли саперы под прикрытием огня "эрэсов"?
- Отошли! Здесь они, у нас... Сержант цел и невредим, собака ранена...
По голосу Волошин узнал майора из штаба. А саперы... Какие саперы? Да, ведь это говорят о нем и о Науре!
Ему протянули флягу. Глоток спирта обжег горло, он сразу пришел в себя.
- Наура перевязали? - охрипшим, чужим голосом спросил он. - И напоить его надо, только осторожно, много воды не давайте...
- Все будет в порядке. Здесь полковой врач.
Волошин сделал еще один глоток, поднялся на ноги и только теперь почувствовал, что все его тело разламывается от усталости. Но тревога за жизнь четвероного друга была сильнее, чем усталость. Пошатываясь, он направился к блиндажу, куда унесли Наура.

:cry: :cry: :cry: жду с нетерпением продолжение

ГУРОН

Такого давно не было, чтобы Гурон вышел из повиновения. Волошин укоризненно смотрел на собаку, раздумывая, что могло случиться, а рыжий красавец колли упрямо сидел под чугунной оградой старого особняка и не хотел двигаться с места. И, самое странное, в его глазах Вадим видел недоумение.
Когда они вышли на прогулку, Гурон долго обнюхивал это место, потом уселся и ни за что не хотел уходить отсюда. Волошину пришлось силой увести собаку. На обратном пути эта история повторилась.
Чем привлекла Гурона узкая полоска земли между оградой и тротуаром?
Кажется, Вадим уже успел хорошо изучить характер своей собаки, характер гордый и сложный, как у всех шотландских овчарок. Он знал, что эта порода не терпит грубости, но на подлинную заботу отвечает бескорыстной преданностью, и никогда не срывал на собаке дурное настроение. Правда, прежде они не всегда понимали друг друга. Не повторяется ли снова прошлое?
Волошин купил Гурона, когда тому исполнилось два года. Прежний хозяин разочаровался в собаке, которая не сумела стать чемпионом, и без сожаления расстался с нею. Вадиму же нужен был друг, он хотел, чтобы присутствие живого существа скрасило его одиночество в тихой холостяцкой квартире.
Жизнь обошлась с ним круто: Волошин вернулся с войны с обоженным, изуродованным до неузнаваемости лицом. Жена не смогла привыкнуть к его шрамам. Ушла. Жизнь пришлось начинать заново, начинать одному.
Когда в его доме появился Гурон, Вадиму показалось, что квартира стала светлее, уютнее. Но вскоре он подумал, что ошибся. Они не нашли общего языка.
Гурон привыкал трудно. Он тосковал по человеку, предавшему его, не подозревая даже о том, что его предали. Пес ждал, что за ним придут и отведут туда, где все ему знакомо и привычно, где прошли его младенчество и юность. Квартира Волошина была для него временным пристанищем, и он не терял надежды ее покинуть. Гурон не оживлялся даже в те минуты, когда они вдвоем с новым хозяином выходили на прогулку. Пес неохотно подчинялся Вадиму, глаза его шарили по сторонам ищущим взглядом.
Вадим не навязывал собаке свою дружбу, только окружил Гурона заботой, ждал, когда пес привыкнет к новому дому.
Прошло немало времени, прежде чем они впервые пошли в клуб служебного собаководства. Вадим решил проверить, как обучена собака. Отпущенный с поводка, Гурон заметно оживился, кинулся обнюхивать все уголки дрессировочной площадки, поглядывая на тренировочные снаряды, как на старых знакомых. Его внимание привлекла лестница, и он резво побежал вверх по узким ступенькам.
- Вперед, Гурон, вперед! - крикнул ему вдогонку Волошин.
Собака вздрогнула, словно ее ударили, и остановилась, беспокойно оглядываясь. До ее сознания дошло, что это чужая команда, чужой голос.
- Ну, что же ты, Гурон? Вперед!
Медленно ступая со ступеньки на ступеньку, собака спустилась вниз и направилась к калитке. Она не хотела работать.
Вадиму вспомнился фронтовой друг Наур, послушный и трудолюбивый. Сколько мин и фугасов обезвредили они на полях войны! За работу с Науром Вадим получил два боевых ордена. После победы, когда батальон собак-миноискателей расформировали, он сам отвез пса в Ленинград его хозяйке. Наура, верно, давно уже нет в живых. Собачий век короток...
Станет ли ему таким другом Гурон? Станет! Нужно только набраться терпения.
И Вадим терпеливо работал с собакой, прощая ей многое, чего не простил бы выращенному им самим щенку. Скоро он убедился, что Гурон может работать, когда захочет, и отлично выполняет любой прием. В такие минуты пес преображался. Каждое его движение, экономное и четкое, было исполнено особой грации. Но потом на него снова нападала хандра.
Но уже нашлась тоненькая ниточка, связавшая их обоих. Без навязчивости, без принуждения Вадим добивался своего. Пришло время, и пес признал его хозяином. И, уже заслышав кличку, овчарка застывала, ее сухощавое тело напрягалось, готовое тотчас выполнить любой приказ.
Волошин решил тряхнуть стариной - вспомнить саперное дело и обучить Гурона миннорозыскной службе. По воскресеньям они начали делать вылазки за город.
Знакомый офицер-сапер принес Вадиму толовую шашку, безобидную, без взрывателя, словно кусок мыла, на который она была похожа. Хозяин прятал шашку в самых неожиданных местах, и Гурон отыскивал ее. Вадим искал помощников, старался усложнять поиск. Взрывчатку зарывали в землю, прятали под кучами валежника, запихивали в ямы и канавы. Гурон не ошибся ни разу.
Вадим и не подозревал, что его питомцу скоро придется держать серьезный экзамен.